«Ни в чем друг друга не зазирают и ни от кого ни в чем никакого страху никто не имеет: всякий делает по своей воле, кто что хочет. Та вольность в Венеции и всегда бывает, и живут венециане всегда во всяком покое, без страху и без обиды и без тягостных податей», - писал П. Толстой, побывавший в Венеции в конце 17 века. Первое упоминание о карнавале относится к 1094 году. А в 1296 году венецианцы ещё и официально узаконили его: Сенат Венецианской республики провозгласил последний день перед великим постом праздничным днем. Считается, что и само слово «карнавал» произошло от латинского «carne vale», что означает «прощание с мясом». Это каноническая церковная версия. Обыватели - венецианцы считали иначе. Они переводили "карнавал" следующим образом: carrus navelis - "потешная колесница, корабль праздничных процессий" и любили приурочить к Festa della Marie - старинному празднику, посвященному спасению девушек, похищенных истрийскими пиратами.
Истоки венецианского карнавала уходят в древние римские Сатурналии – ежегодные праздники в честь бога Сатурна, которые справлялись в декабре после уборки урожая во время зимнего солнцестояния и сопровождались массовыми гуляниями. Рабов сажали за общий стол, и чтобы сгладить неловкость необычной ситуации, все надевавали маски.
Строго говоря, карнавал и родился из маскарада. В какой-то момент венецианцы настолько увлеклись, что начали "отрываться" в веселии с начала октября по февраль включительно с легкими перерывами на посты. А маска настолько прочно "приросла" к лицу, что стала просто частью экипировки.
"Пока длится карнавал все ходят в масках, начиная с дожа и кончая последней служанкой. В маске исполняют свои дела, защищают процессы, покупают рыбу, пишут, делают визиты. В маске можно сказать все и на все осмелиться - разрешенная Республикой маска находится под ее покровительством. Маскированным можно войти всюду: в салон, в канцелярию, в монастырь, на бал, во дворец, в казино. Никаких преград, никаких званий. Нет больше ни патриция в длинной мантии, ни носильщика, который целует ее край, ни шпиона, ни монахини, ни сбира, ни благородной дамы, ни инквизитора, ни фигляра, ни бедняка, ни иностранца».
Странный, мистический, похожий на великолепные декорации город диктовал свои правила. Он требовал особой живописной, насыщенной, драматичной жизни, вне обычных устоявшихся условий. Любовь, страсть, смерть - все были желанными гостями на этом блестящем празднике.
«Я скрылся под одеждой и маской клоуна. Мои мысли, намерения, действия неожиданны. Я умею постоянно перевоплощаться и со смехом делать то, что многим может показаться запрещенным или непристойным. Любить, не любя...», - писал о карнавале Джакомо Казанова.
Но все имеет свои пределы. И без того зыбкие, как вода в Большом канале, моральные границы абсолютно размывались в карнавальные дни. Мужчины в масках проникали в женские монастыри, должники скрывались от кредиторов, наемные убийцы "браво" бесприпятственно вершили свои черные дела.
«И так всегда в Венеции увеселяются и не хотят быть никогда без увеселения, в которых своих веселостях и грешат много».
В конце концов Совет Десяти не выдержал и сказал:"Баста!" В 1608 году был издан декрет, который запрещал носить маски в течение длительного периода. С этого момента маски разрешалось использовать только во время карнавала или на официальных банкетах. За нарушение закона мужчин приговаривали к двум годам тюрьмы и крупному денежному штрафу, а женщин публично секли на площади Сан-Марко, после чего изгоняли с территории Венецианской республики на четыре года.
Карнавал стал короче, но от этого еще ярче, стремительнее и колоритнее.
На площади св. Марка комедианты разыгрывали кукольные комедии, бродячие астрологи предсказывали будущее, крутились акробаты, загробным голосом разговаривали чревовещатели, патриции, разделившись на две команды играли в игру, напоминающую современный футбол - старались перебросить кожаный мяч на сторону противника. Между окнами дворцов натягивались канаты, по которым ходили канатаходцы. На этот же канат выпускали одного из заключенных: дойдет до конца - свободен, нет - его ждет веселая смерть "на миру". 
Дамы-зрительницы восхитительными, живописными "гроздьями свешивались" с балконов. «Женский пол и девицы всякого чину убираются зело изрядно особою модою Венецкаго убору и покрываются тафтами черными сверху головы даже до пояса, а иныя многия убираются по-французски. В женском употребляют цветных парчей травчатых больше, и народ женский в Венеции зело благообразен и строен и политичен, высок, тонок и во всем изряден, а к ручному делу не охоч, больше заживают в прохладах».
Нельзя было терять времени, надо было наслаждаться каждым мгновением. Назначались свидания, в знаменитом игорных домах - ридотто - играли по-крупному, между соперниками вспыхивали ссоры, глаза прекрасных рыжеволосых венецианок таинственно мерцали в прорезях масок. Счастливые пары отплывали в остроносых гондолах. Над многочисленными каналами звучали песни гондольеров.
Воздух был насыщен туманами , азартом, любовью, ревностью...
И кругом маски, маски, маски... Кружили в бесконечном сверкающем хороводе.
Впрочем, любимая маска венецианцев - буата - как раз не по-венециански скромна. Здесь только два цвета - черный и белый. К белой "личине" - черный плащ. Эту маску обожали все - и патриции и простолюдины, и мужчины и женщины. За простоту и универсальность. Кстати, в ней не только было удобно разговаривать, не снимая маску можно было лакомится любимыми деликатесами: восхитительными "раками-медведями", пожаренными в масле, лимонном соке и пряных травах, рулетом из лангустинов с икрой каракатиц, кальмарами со спаржей, морским угрем, которого подают жареным на решетке, замаринованным с томатами в итальянском вине марсала, уксусе и петрушке, баккалой, блюдом из трески, и, конечно, жареной уткой - ведь скоро Великий пост.
